Мы запускаем серию статей куратора Кристины Сергеевой о фотографии как способе видеть, мыслить и вступать в диалог с настоящим.
Может ли искусство быть назначено извне и с чем нас сталкивает фотография?
В художественной среде часто звучит тезис: «искусство — это то, что я хочу видеть». Он кажется декларацией авторской свободы, но на деле выражает довольно прикладное отношение к миру. Если в искусстве я признаю существующим только то, что хочу, то и в реальности я вижу лишь то, что укладывается в рамку моего желания. Всё остальное оказывается вычеркнутым.
Эта операция сообщает нам скорее не об искусстве, а о нас самих.
Так происходит потому, что желание назначить — это способ удержать контроль и защититься от непонятного.
Мы стремимся закрепить за искусством ясные границы, чтобы не сталкиваться с его неопределённостью. Автор утверждает «это искусство» ради подтверждения собственной позиции, институция ради легитимности, музей ради устойчивой истории. Но за этим часто скрывается иерархичность в отношении искусства.
Искусство нельзя назначить.
Оно не возникает по воле отдельного автора, институции или музейного нарратива. Назначаемое поле это культура. Она формирует правила, нормы, традиции. Именно культура, а не искусство, задаёт порядок. Искусство же каждый раз выходит за его пределы.
Искусство нарушает порядок, который ему пытаются назначить. Оно вмешивается в устойчивые схемы восприятия, выводит зрителя за пределы заранее заданных рамок, разрушает любую попытку зафиксировать его определение. Это подтверждается его же историей.
Там, где культура стремится к закреплению и ясности, искусство возвращает неопределённость и напряжение, показывая, что оно всегда шире любой попытки упорядочить его.
Фотография становится искусством тогда, когда она используется не для иллюстрации темы или отражения внешних форм и событий, а для смещения привычного порядка видимого когда за обыденным начинает проступать система отношений нашей реальности.
Такая фотография сообщает не о том, «как это выглядит», а о том, как мы живём и что управляет нашим восприятием.
Искусство не нуждается в назначении, потому что оно не принадлежит никому — ни автору, ни институту, ни рынку.
Оно возникает там, где порядок даёт сбой, и зритель сталкивается не с готовым ответом, а с опытом, который выводит его из привычных схем. В этот момент искусство действует как свидетельство.
Оно не объясняет и не оправдывает само себя (это не его функция), а предъявляет след нашей реальности, требуя от нас присутствия и участия.
