Лида Аносова «Play it again»  

Показываем проект участницы лаборатории проектной фотографии Лиды Аносовой — о том, как ностальгия молодого поколения сегодня стала массовым феноменом и отражает глубокое противоречие: желание найти опору и безопасность в прошлом. Ностальгия превращается в форму массовой культуры и потребления, которая создает иллюзорное ощущение стабильности и комфорта, поддерживая и воспроизводя саму систему, от которой люди стремятся уйти.

«После моего совершеннолетия стала ощущать большую тягу и ностальгию по времени, в котором я никогда не жила. Это проявлялось в поисках в окружающей среде артефактов прошлых десятилетий, вниманию к китчевой культуре и дизайну. 

Я ходила на блошиный рынок, покупала предметы утраченной ценности, такие как значки, наклейки, открытки, журналы и другие объекты ностальгии. Параллельно меня цепляла поп-культура в музыке и кино, обращение к исследователям культуры 2000х. 

Со временем я заметила, что это превратилось в определенный фетишизм, и стала реже в это уходить. Но всё равно интерес никогда полностью из моей жизни не уходил. 

В прошлом году я переехала в Москву и в процессе адаптации снова начала искать опору в культуре прошлого, что послужило импульсом для создания проекта. 

Я заметила, что практика ностальгии повсеместна среди молодого поколения и решила исследовать этот вопрос».

«Сегодня, когда медиа стало новой идеологией, а социальные сети — основной формой коммуникации, тенденция к ностальгии стала вездесущей. Социальные сети заполнены контентом с возвращением к практикам прошлых лет, в котором нет интернета: забытые субкультуры, походы на рынок, сборы в школу, поездки на дачу и т. д. Вместе с этим появилось поколение младше, у которых всегда был интернет с детства. Они также подвержены ностальгии по своему детству. Сложилось ощущение, что практически все, от 20 до 40 лет только и делают, что пребывают в цикле ностальгии. 

Мне стало интересно, почему это происходит и какое создает противоречие. 

С одной стороны, ностальгия — это логичная реакция общества в условиях жизни, потрясенной событиями таких масштабов, какие сейчас происходят. Политическая, экологическая повестка стоит наравне с информационным коллапсом. Человеку свойственно искать опору там, где ее нет. Искать безопасность в том, что знакомо. 

Но я постоянно натыкалась на противоречия: человек скучает по жизни без интернета, транслируя это в интернет; человек скучает по практикам прошлого, но в его памяти сохраняется только хорошее; человек скучает по простоте и отсутствию, но при этом потребляет все также много».    

«Все эти мысли привели меня к обществу потребления. Я задалась вопросом, какую роль в отношениях с ностальгией играет капитализм и его механизмы. Современный рынок адаптируется к состоянию усталости современного общества и подкрепляет его теми смыслами, которые человеку сейчас необходимы. Если зайти на алиэкспресс, то предметы утраченной важности можно найти в избыточном количестве. Реклама как главный проводник рыночных отношений также повсеместно транслирует образы недавнего прошлого. Медиа формирует фантомный остров безопасности, создает фантомную ностальгию. Молодое поколение ностальгирует не по времени, в котором они жили. Их ностальгия — это массовая культура, которая собрала в себе все лучшее из прошлых эпох, а худшее предала забвению. Человек не привык жить без ясной картины будущего, без идеалов и надежды. Ничего другого мифологизировать не остается, кроме прошлого, где было больше незнания и наивности, чем сейчас. Парадокс в том, что капиталистический режим настоящего это поддерживает и создает определенную ауру, мнимую свободу и комфорт. В условиях, где мы хотим от него отказаться, мы воспроизводим его снова и снова».